классика

…Наряду с пленительно любовной ласковостью и лирической опьянённостью звучат страницы,
пронизанные здоровым, сильным чувством жизни и соками земли, и рядом с ними блестят эпизоды,
в которых задор, лукавство, юмор и неудержимая беспечная весёлость царят легко и свободно, как в дни карнавалов.
(Б. Асафьев)

Пожалуй, 30-й том является самым необычным в коллекции. Имена представленных в нём композиторов наверняка знакомы большинству любителей классической музыки, но вряд ли это же можно сказать и про их творчество. Тем интереснее будет познакомиться с целой плеядой замечательных композиторов, представляющих в истории музыкального искусства пышную и яркую эпоху итальянского барокко.

Пока есть люди, способные всем сердцем откликаться на музыку,
и пока именно такой отклик будет рождать в них музыка Брамса - она, эта музыка, будет жить.
(Г. Галь)

29-й том коллекции посвящён немецкому композитору Иоганнесу Брамсу (1833-1897). Вступив в музыкальную жизнь как преемник Р. Шумана в романтизме, И. Брамс шёл по пути широкого и индивидуального претворения традиций разных эпох немецко-австрийской музыки и немецкой культуры в целом. В период развития новых жанров программной и театральной музыки (у Ф. Листа, Р. Вагнера) Брамс, обращавшийся в основном к классическим инструментальным формам и жанрам, как бы доказал их жизнеспособность и перспективность, обогатив их мастерством и мироощущением современного художника. Не менее значительны и вокальные сочинения (сольные, ансамблевые, хоровые), в которых особенно ощущается диапазон охвата традиции - от опыта мастеров эпохи Возрождения до современной бытовой музыки и романтической лирики. В своей музыке Брамс создал правдивую и сложную картину жизни человеческого духа - бурного во внезапных порывах, стойкого и мужественного во внутреннем преодолении препятствий, веселого и жизнерадостного, элегически мягкого и порой усталого, мудрого и строгого, нежного и душевно отзывчивого. Тяга к опоре на устойчивые и вечные ценности человеческой жизни, которые Брамс видел в природе, народной песне, в искусстве великих мастеров прошлого, в культурной традиции своей родины, в простых людских радостях, постоянно сочетается в его музыке с ощущением недостижимости гармонии, нарастающих трагических противоречий.

В этом романе Жапризо в свойственной ему манере переосмысливает классический "роман дороги", в котором герой отправляется в путешествие, сулящее ему множество встреч с новыми людьми. Дани Лонго, героиню Жапризо, на каждом шагу подстерегают опасности двоякого свойства – как внешнего, так и внутреннего, таящиеся в ней самой. Оказавшись жертвой непонятной ей интриги, Дани вынуждена взять на себя роль сыщика.
Произведение, которое читается на одном дыхании, а интрига не отпускает до самого финала.

Музыка начинается там, где слово бессильно!
(Клод Дебюсси)

28-й том коллекции посвящён французскому композитору Клоду Дебюсси (1862-1918), которого называют отцом музыки XX века. В музыкальной культуре Франции конца XIX - начала XX века трудно найти композитора, оказавшего столь существенное влияние на формирование нового стиля, как Дебюсси. Он показал, что каждый звук, аккорд, тональность могут быть услышаны по-новому, могут жить более свободной, многокрасочной жизнью, как бы наслаждаться самим своим звучанием, его постепенным, таинственным растворением в тишине. Многое роднит Дебюсси с живописным импрессионизмом: самодовлеющая красочность неуловимых, текуче-подвижных моментов, любовь к пейзажу, воздушная трепетность пространства. Не случайно Дебюсси считается основным представителем импрессионизма в музыке. Дебюсси считал, что музыка подобна природе своей естественностью, бесконечной изменчивостью и многоликостью форм: «Музыка - как раз то искусство, которое ближе всего к природе... Только музыканты обладают преимуществом уловить всю поэзию ночи и дня, земли и неба, воссоздать их атмосферу и ритмически передать их необъятную пульсацию». И природа, и музыка ощущаются Дебюсси как тайна, и прежде всего тайна рождения, неожиданного, неповторимого оформления капризной игры случая. Поэтому понятно скептически-ироничное отношение композитора ко всякого рода теоретическим штампам и ярлыкам в отношении художественного творчества, невольно схематизирующим живую действительности искусства.

Третий роман Исигуро, «Остаток дня», рассказывает историю пожилого английского дворецкого. Это монолог-воспоминание на фоне угасания традиций, приближающейся мировой войны и подъёма фашизма. Роман был удостоен Букеровской премии. При этом члены Букеровского комитета проголосовали за роман единогласно, что случается нечасто. Автор, японец по происхождению, создал один из самых «английских» романов конца XX века, подобно Джозефу Конраду или Владимиру Набокову в совершенстве овладев искусством слова другой страны.
По роману «Остаток дня» снят имевший значительный успех фильм с Энтони Хопкинсом и Эммой Томпсон в главных ролях. Фильм в российском прокате шёл под названием "На исходе дня".

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это последний 12 рассказ из цикла 12 подвигов Геракла.

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это одиннадцатый из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это десятый из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это девятый из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это восьмой из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это седьмой из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это шестой из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это пятый из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это четвертый из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это третий из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов.
Это второй из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

Обаятельный и проницательный Эркюль Пуаро раскрывает двенадцать труднейших дел наподобие того, как когда-то Геракл совершил двенадцать подвигов. Это первый из 12-цати рассказов. Продолжение следует...

По окончании пансиона юную Ребекку ждет место простой гувернантки, а ведь так хочется попасть в свет, выйти замуж за знатного и богатого человека. И она не отчаивается, полагая, что природный ум выручает не хуже папенькиных денежек. Без гроша в кармане, но полная амбиций, Бэкки уверена в своем успехе на ярмарке житейской суеты.

Энтони Беркли - один из лучших авторов английского психологического детектива. Главный герой его произведений, писатель Роджер Шерингэм, создатель Клуба криминалистов-любителей, в расследовании криминальных тайн предпочитает опираться на интеллект и интуицию.

Детективные истории Конан Дойла – эталон классической детективной прозы, это не просто загадочные и изощренные преступления, но и особое обаяние эпохи, когда девушки были чисты и невинны, бандиты обаятельны и небриты, а шторы домов наглухо задернуты.